Сфера применения и правовой режим солидарной множественности кредиторов в сравнительной перспективе
Борха С.
e-mail: sergey@borja.su
I. Сфера применения норм об активной солидарности
Институт солидарной множественности кредиторов знаком практически всем правопорядкам романо-германской правовой семьи и смешанным правовым системам, оказавшихся под их влиянием (см. ниже). Тем не менее по распространённости на практике он заметно уступает пассивным солидарным обязательствам: стороны редко по своей инициативе согласовывают условие о солидарности требований, а некоторые национальные законодательства даже вовсе не устанавливают каких-либо изъятий из презумпции долевого характера требования, принадлежащего нескольким лицам [1, p. 1605–1606].
На сегодняшний день общим трендом остаётся презумпция разделения требования между несколькими кредиторами (см. ниже) с единственным исключением в виде проекта Гражданского кодекса Израиля (далее – ПГК Израиля), где солидарность кредиторов установлена в качестве дефолтного правила (ст. 152) [2]. Иную крайность в соотношении солидарных и долевых требований можно обнаружить в позитивном праве Коста-Рики, Болгарии, Кореи и Японии. Так, например, глава о солидарных обязательствах Гражданского кодекса (далее – ГК) Коста-Рики начинается с курьёзного положения о том, что между кредиторами не может существовать солидаритета (ст. 636) [3]. Для достижения аналогичных целей коста-риканский законодатель счёл достаточным использование института долевых требований в комбинации с нормами о представительстве (ст. 636 ГК Коста-Рики). В законодательстве трёх других стран, Болгарии, Кореи и Японии, попросту отсутствуют нормы о солидарных обязательствах с участием нескольких кредиторов, хотя положения о пассивном солидаритете нашли своё место [4; 5, с. 15–16; 6–7]. В этой связи можно сделать предположение, что в данных правопорядках сфера применения активных солидарных обязательств была поглощена институтом неделимых требований либо это есть не что иное, как упущение национального правотворца. По крайней мере болгарские юристы в отношении применения своего закона считают допустимым установление солидарности кредиторов посредством сделки и ведут дискуссию о гипотетических случаях возникновения активного солидаритета на основании закона [8].
Российское право следует принципу «солидарность не предполагается» (п. 1 ст. 322 ГК России [9]) и устанавливает из него несколько изъятий:
1) солидарность требования, связанного с предпринимательской деятельностью (п. 2 ст. 322 ГК России);
2) солидарность требования с неделимым предоставлением (п. 1 ст. 322, п. 1 ст. 707 ГК России [10]);
3) солидарность требования созалогодержателей (абз. 1 п. 2 ст. 3351 ГК России);
4) солидарность требования лизингодателя и лизингополучателя к продавцу имущества, переданного в лизинг (абз. 2 п. 1 ст. 670 ГК России);
5) солидарность требований грузополучателя, грузоотправителя, владельца вагонов (контейнеров) (ст. 120 Устава железнодорожного транспорта Российской Федерации [11]).
Во Франции сфера применения норм об активном солидаритете (solidarité active) ограничивается областью обязательств с делимым предоставлением, возникающих из договоров и односторонних сделок [12, № 8] (в первую очередь в сфере банковских услуг [12, № 10]). По общему правилу солидарность не предполагается (ст. 1197 ГК Франции 1804 г. [13], ст. 1310 ГК Франции [14]), в том числе в предпринимательских отношениях, а обязательства с неделимым предоставлением подчиняются самостоятельному регулированию (ст. 1217 et seq. ГК Франции 1804 г., ст. 1320 ГК Франции) [15, № 36–83, 94]. Это же справедливо в отношении правопорядков, где до сих пор действует Кодекс Наполеона 1804 г. либо в которых были приняты собственные кодификации, унаследовавшие аналогичный подход (напр., Буркина-Фасо [16], Бурунди [17], Гаити [18], Гвинея [19], Демократическая Республика Конго [20], Джибути [21], Доминикана [22], Камерун [23], Коморские острова [24], Кот-д’Ивуар [25], Люксембург [26], Маврикий [27], Монако [28], Нигер [29], Сейшелы [30], Того [31], Чад [32]). Для опровержения презумпции долевого обязательства требуется явное и недвусмысленное выражение воли сторон. Данный критерий толкуется французскими судами ограничительно: необходимо, чтобы из договора явно следовало, что титул наделяет каждого кредитора правом требовать совершения платежа в полном объёме. В 2004 г. Кассационный суд Франции высказался о том, что использование в тексте договора формулировки об установлении солидарности на стороне продавцов и покупателей, как ни парадоксально, не приводит к возникновению солидарной множественности кредиторов [12, № 9]. Таким образом, французские суды, проявляя излишний формализм, дополнительно способствуют сужению сферы применения правил о солидарности кредиторов.
В Германии также действует презумпция долевого характера требования, принадлежащего нескольким кредиторам (§ 420 ГК Германии [33–34]), в связи с чем активная солидарность на практике встречается не часто. При этом обязательства с неделимым предоставлением могут одновременно являться солидарными (Gesamtgläubigerschaft) либо регулироваться самостоятельными нормами (Mitgläubigerschaft) (§ 432(1) ГК Германии) [35, S. 1711–1712].
В ряде случаев ГК Германии всё же предусматривает активную солидарность:
1) солидаритет должника, исполнившего солидарный долг, и кредитора в солидарном долге по первоначальному требованию кредитора к другим солидарным должникам (§ 426);
2) солидаритет лица, совершившего дарение с возложением обязанности, и компетентного органа власти по требованию об исполнении обязанности одаряемого (§ 525);
3) солидаритет отказополучателей в случае, если обремененное завещательным отказом лицо либо третье лицо не могут определить одного отказополучателя (§ 2151 III);
4) солидаритет наследников, компетентного органа власти и лица, к непосредственной выгоде которого привело бы отпадение первоначально обремененного возложением лица, по требованию об исполнении завещательного возложения (§ 2194) [35, S. 1711; 34].
Среди иных национальных правовых систем презумпция долевого характера общего требования кредиторов установлена в ст. 310 и п. 1 ст. 311 ГК Абхазии [36], § 888 ВГК Австрии/Лихтенштейна [37–39], ст. 493.2 ГК Азербайджана [40], ст. 424 ГК Албании [41], ст. 217 ГК Алжира [42], ст. 828 Гражданского и торгового кодекса (далее – ГиТК) Аргентины [43], ст. 360 и п. 1 ст. 361 ГК Армении [44], ст. 873 ГК Афганистана [45], ст. 263 ГК Бахрейна [46], ст. 302 и п. 1 ст. 303 ГК Беларуси [47], абз. 2 § 1 ст. 5170 законопроекта кн. 5 «Обязательства» ГК Бельгии (далее – ПГК Бельгии) [48], ст. 435 ГК Боливии [49], ст. 425 Закона об обязательственных отношениях (далее – ЗоОО) Республики Сербской (в составе Боснии и Герцеговины) [50], ЗоОО Федерации Боснии и Герцеговины (в составе Боснии и Герцеговины) [51] и ЗоОО Сербии [52] (далее все три – ЗоОО БиГ/Сербии), ст. 265 ГК Бразилии [53], § 6:31 ГК Венгрии [54], ст. 1223 ГК Венесуэлы [55], ст. 447 ГК Восточного Тимора [56], ст. 1353 ГК Гватемалы [57], ст. 1400 ГК Гондураса [58], ст. 480 ГК Греции [59], ст. 456 ГК Грузии [60], ст. 389 и ч. 1 ст. 390 ГК ДНР/ЛНР [61–62], ст. 279 ГК Египта/Сирии [63–64], ст. 1278 ГК Индонезии [65], ст. 412 ГК Иордании [66], ст. 1137 ГК Испании [67], ст. 1314 ГК Италии [68], ст. 276 ГК Йемена [69], ст. 513 ГК Кабо-Верде/Португалии [70–71], ст. 286 и абз. 2 п. 1 ст. 287 ГК Казахстана [72], ст. 324(1) ГК Камбоджи [73], ст. 302 ГК Катара [74], абз. 1 ст. 1541 ГК Квебека [75], ст. 311 ГК Киргизии [76], абз. 2 ст. 518 ГК Китая [77–78], ст. 1568 ГК Колумбии [79], ст. 246(1) и 248(4) ГК Кубы [80], ст. 1672–1673 ГК Латвии [81], ст. 12 Кодекса обязательств и договоров (далее – КОиД) Ливана [82], ст. 266 ГК Ливии [83], ст. 6.17 и 6.18(1) ГК Литвы [84], абз. 1 ст. 1789 ГК Луизианы [85], ст. 170 КОиД Мавритании [86], ст. 29 и 36 Закона Мадагаскара об общей теории обязательств (далее – ЗоОТО Мадагаскара) [87], ст. 506 ГК Макао [88], ст. 12 и 14 Закона об общем режиме обязательств Мали (далее ЗоОРО Мали) [89], ст. 1089–1090 ГК Мальты [90], ст. 153 КОиД Марокко [91], ст. 1988 ГК Мексики [92], ст. 783(1) и 787 ГК Молдовы [93–94], ст. 241.2 ГК Монголии [95], ст. 497(2) ГК Непала [96], ст. 6:15(1) ГК ГК Арубы/Бонайре, Синт-Эстатиуса и Сабы/Нидерландов/Синт-Мартена (далее – ГК Нидерландов) [97–102], ст. 1924 ГК Никарагуа [103], ст. 436 ГК ОАЭ [104], ст. 304 ГК Омана [105], ст. 295 ГК Палестины [106], ст. 1024 ГК Панамы [107], ст. 510 ГК Парагвая [108], ст. 1183 ГК Перу [109], ст. 369 и 379 ГК Польши [110–111], ст. 338 и п. 1 ст. 339 ГК Приднестровья [112], ст. 1096 ГК Пуэрто-Рико [113], ст. 1435 ГК Румынии [114], ст. 1382 ГК Сальвадора [115], ст. 413 ЗоОО Северной Македонии [116], ст. 234 Кодекса гражданских и торговых обязательств Сенегала (далее КГиТО Сенегала) [117], ст. 580 проекта ГК Сербии (далее – ПГК Сербии) [118], § 512(1) ГК Словакии [119], ст. 406 Обязательственного кодекса Словении (далее – ОК Словении) [120], ст. 276 ГК Сомали [121], ст. 1299 ГК Суринама [122], ст. 344 и ч. 1 ст. 345 ГК Таджикистана [123], ст. 290 ГиТК Таиланда [124], ст. 271 и 283 ГК Тайваня [125], ст. 163 КОиД Туниса [126], ст. 480 ГК Туркменистана [127], абз. 1 ст. 169 Кодекса обязательств Турции (далее – КО Турции) [128], ст. 251 ГК Узбекистана [129], ст. 540–541 ГК Украины [130], ч. 1 ст. 196 ХК Украины [131], ст. 1391 ГК Уругвая [132], ст. 1207–1208 ГК Филиппин [133], ст. 54 ЗоОО Хорватии [134], ст. 434 ЗоОО Черногории [135], § 1871(1) ГК Чехии [136], ст. 1511 ГК Чили [137], ст. 150(1) кн. 5 ГК Швейцарии [138], ст. 1527 ГК Эквадора [139], ст. 1476(1) ГК Эритреи [140], § 71 и 73(1) ЗоО Эстонии [141], ст. 1910 ГК Эфиопии [142] и ст. 341 и п. 1 ст. 342 ГК Южной Осетии [143].
Стоит отметить, что большинство стран постсоветского пространства, а также Монголия и Нидерланды не устанавливают самостоятельных положений для регулирования субъектно-сложных обязательств с неделимым предоставлением, а подчиняют их режиму солидарной множественности кредиторов (п. 1 ст. 311 ГК Абхазии, ст. 493.2 ГК Азербайджана, п. 1 ст. 361 ГК Армении, п. 1 ст. 303 ГК Беларуси, ст. 456 ГК Грузии, ч. 1 ст. 390 ГК ДНР/ЛНР, абз. 2 п. 1 ст. 287 ГК Казахстана, ст. 311 ГК Киргизии, ст. 1674 ГК Латвии, ст. 6.18(1) ГК Литвы, ст. 241.2 ГК Монголии, ст. 6:15(2) ГК Нидерландов, п. 1 ст. 339 ГК Приднестровья, ч. 1 ст. 345 ГК Таджикистана, ст. 480 ГК Туркменистана, ст. 541 ГК Украины и п. 1 ст. 342 ГК Южной Осетии). Кроме того, в правовых системах постсоветских государств получила распространение презумпция солидарности общих требований в предпринимательских отношениях (п. 2 ст. 311 ГК Абхазии, п. 2 ст. 361 ГК Армении, п. 2 ст. 303 ГК Беларуси, ч. 2 ст. 390 ГК ДНР/ЛНР, п. 2 ст. 287 ГК Казахстана, ст. 312 ГК Киргизии, п. 2 ст. 339 ГК Приднестровья, ч. 2 ст. 345 ГК Таджикистана и п. 2 ст. 342 ГК Южной Осетии), что заметно расширяет сферу применения норм об активных солидарных обязательствах.
На уровне негосударственных сводов частного права презумпция солидарности кредиторов также не получила поддержки: Модельный гражданский кодекс для государств-участников СНГ (далее – МГК СНГ) в ст. 325 [144], Модельные правила европейского частного права (далее – DCFR) в ст. III.–4:203(2) [145], Принципы международных коммерческих договоров ОХАДАК (далее – PCCI) в ст. 4.4.11 [146] и Предварительный проект Единообразного акта ОХАДА по договорному праву (далее – UAoCL) в ст. 10/14 [147] установили презумпцию долевого обязательства, а Принципы европейского договорного права (далее – PECL) [148] и Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА (далее – PICC) [149] сохранили на этот счёт молчание. Определённые колебания в сторону той или иной презумпции наблюдались при составлении последнего из названных сводов, а его рабочая группа выразила неуверенность в том, какой вид субъектно-сложных обязательств с участием нескольким кредиторов в действительности преобладает в международной торговой практике [1, p. 1612].
Таким образом, можно подытожить, что область применения правил о солидаритете кредиторов является довольно узкой как в национальных правовых системах, так и в негосударственных нормативных порядках. При этом в большинстве постсоветских правовых систем сфера применения норм о солидарности требований была расширена за счёт отказа от дифференцированного регулирования неделимых обязательств и презумпции солидарности обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью.
II. Правовой режим активных солидарных обязательств
- Право должника выбрать адресата платежа и принцип превенции
Несмотря на то, что должник является пассивной стороной обязательственного правоотношения, ему принадлежит право по своему усмотрению совершить исполнение в адрес любого из солидарных кредиторов (ius electionis, Schuldnerwahlrecht).
Ограничение данной возможности получило название принципа превенции (Präventionsprinzip, principio de prevención). В классическом римском праве [1, p. 1609–1610] и в большинстве современных правопорядков предъявление иска (требования) одним из кредиторов делало либо делает невозможным освобождение должника от обязательства путём совершения платежа в адрес других кредиторов (Приложение 1(I)). В ПГК Израиля начало действия принципа превенции связано с моментом вынесения судебного решения в пользу одного из солидарных кредиторов (ст. 156).
Считается, что принцип превенции защищает должника от несения бремени нескольких процессов и в то же время защищает кредитора, предъявившего иск, от проигрыша процесса, если должник решит исполнить обязательство другому кредитору [1, p. 1610; 149, p. 516–517]. Однако он может иметь и более узкое содержание. В частности, в ГК Венгрии принцип превенции защищает исключительно должника, наделяя его правом отказать другим кредиторам в исполнении обязательства до тех пор, пока не завершится процесс с первым кредитором, а судебное решение не вступит в законную силу (§ 6:33(4)). В кодификациях Восточного Тимора, Кабо-Верде, Макао и Португалии принцип превенции действует только при установлении солидарности в интересах кредиторов. Если активный солидаритет оговаривался в интересах должника, последний может полностью или частично отказаться от льготы и совершить предоставление в адрес каждого из кредиторов пропорционально их внутренним долям в общем требовании либо удовлетворить требование кредитора-истца в размере его внутренней квоты и выплатить оставшееся в пользу любого из других кредиторов (ст. 462(2) ГК Восточного Тимора, ст. 528(2) ГК Кабо-Верде/Португалии и ст. 521(2) ГК Макао).
Как правило, норма, устанавливающая принцип превенции, толкуется таким образом, что ограничивает право должника на выбор адресата платежа только на протяжении судебного разбирательства, по окончании которого право должника восстанавливается [1, p. 1610].
Однако в российской доктрине и судебной практике сложился иной подход к действию принципа превенции.
В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 326 ГК России до предъявления требования одним из солидарных кредиторов должник вправе исполнять обязательство любому из них по своему усмотрению.
По мнению С.В. Сарбаша и С.П. Гришаева, предъявление в полном объеме требования одним из кредиторов преобразует субъектно-сложное обязательство в субъектно-простое [151, с. 305–306; 152] (ср. § 1871(2) и 1877 ГК Чехии). Данная позиция нашла подтверждение в практике арбитражных судов Московского округа: «право должника исполнить обязательство любому из кредиторов по своему усмотрению отпадает у должника с момента предъявления к нему требования одним из солидарных кредиторов. Соответственно, пунктом 1 статьи 326 Гражданского кодекса Российской Федерации установлена императивная норма, определяющая порядок реализации права требования к должнику солидарными кредиторами, приоритетом первого требования солидарного кредитора» [153–156].
Иное толкование предлагается А.А. Павловым, по указанию которого предъявление требования одним из кредиторов не устраняет альтернативитет, если суд впоследствии откажет в удовлетворении иска к должнику, а предъявления иска лишь в части солидарного требования сохраняет солидарность кредиторов в остающейся части долга [157, с. 173].
Впрочем, в правоприменительной практике можно найти и более дифференцированный подход. При составлении аналитической справки по обобщению споров, связанных с договором перевозки, Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа в 2015 г. отметил, что суды по-разному определяют приоритет требований грузоотправителя и грузополучателя об уплате перевозчиком пени за нарушение сроков доставки грузов, и предложил устанавливать приоритет в зависимости от вида порядка удовлетворения (добровольного или судебного) перевозчиком солидарных требований кредиторов: «[в] случае согласия перевозчика на добровольное удовлетворение предъявленных к нему требований приоритет имеет тот из кредиторов (грузоотправитель или грузополучатель), кто раньше предъявил претензию. В случае если перевозчик отказался от уплаты пени в добровольном порядке, приоритет в отношении удовлетворения требований имеет тот из кредиторов, кто раньше предъявил иск в суд; соответственно, в удовлетворении требований кредитора, предъявившего иск позднее, следует отказывать» [158].
Очевидно, что данный подход расходится с буквальным толкованием абз. 2 п. 1 ст. 326 ГК России, поскольку после предъявления требования одним из кредиторов в претензионном порядке, должник, отказавшийся уплачивать добровольно неустойку, сможет совершить исполнение в пользу другого кредитора, даже если основания для уплаты пени в адрес первого кредитора будут подтверждены судом. Тем не менее, если исходить из ограниченного толкования абз. 2 п. 1 ст. 326 ГК России, понимая под предъявлением требования исключительно судебный порядок (как это делается в некоторых зарубежных правовых системах), предложение Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа не вносит ничего нового.
Другим выбивающимся из общего тренда правопорядком является Германия. Немецкий законодатель, стремясь подчеркнуть индивидуальный характер требований кредиторов, сознательно отказался от ограничения возможности должника освободиться от обязательства путем совершения платежа в пользу любого кредитора, в том числе после предъявления иска одним из них (§ 428 ГК Германии) [159, S. 2583]. Это же решение было воспринято expressis verbis в ст. 456 ПГК Колумбии [160], ст. 1185 ГК Перу, ст. 1098 ГК Пуэрто-Рико, ст. 298 ГиТК Таиланда и § 73(2) ЗоО Эстонии, а также, по всей видимости, в ст. 289(2) ГК Вьетнама [161], п. 4 ст. 287 ГК Казахстана, ст. 284 ГК Тайваня и абз. 1 ст. 255 ГК Узбекистана.
Как отмечают Ф. Бернгефт и И. Колер, точка зрения о том, что с предъявлением иска одним из солидарных кредиторов происходит фиксация личности кредитора, при которой должник теряет возможность совершить уплату другому лицу, лишает институт активных солидарных обязательств одного из его важнейших преимуществ. По их мнению, подобное вторжение в личную сферу должника является недопустимым, а потому не следует отнимать у него право выбора адресата платежа [162, с. 236].
За германским законодателем последовали составители PICC (ст. 10:201) и DCFR (ст. III.-4:202), но уже по иной причине: в условиях возрастания роли международной торговли подобное ограничение прав кредиторов является неоправданным, так как судебные разбирательства в некоторых юрисдикциях могут длиться годами [1, p. 1610].
Иное ограничение права должника на выбор адресата платежа по солидарному обязательству сформировалось в мусульманских странах, где должник не может осуществить исполнение в пользу конкретного кредитора, если последний заявит о нежелании становиться accipiens’ом (абз. 1 ст. 218 ГК Алжира, ст. 875 ГК Афганистана, ст. 264(a) ГК Бахрейна, ст. 280(1) ГК Египта/Сирии, ст. 304(1) ГК Катара, ст. 267(1) ГК Ливии, ст. 437 ГК ОАЭ, ст. 305 ГК Омана, ст. 277(1) ГК Сомали), что при этом не должно приводить к ухудшению положения должника (ст. 298 ГК Палестины). - Права кредиторов на предъявление требований (исков)
Римское представление о том, что предъявление иска одним солидарным кредитором прекращает требование в отношении всех кредиторов, давно кануло в Лету. Современные законодательства допускают единоличное, совместное или последовательное предъявление кредиторами исковых требований до тех пор, пока обязательство не будет исполнено [1, p. 1622]. Данное положение, пожалуй, не требует специальных пояснений, поскольку римские последствия установления тяжбы (litis contestatio), оказывавшие влияние на относительное материальное правоотношение [163, с. 236–239], не были сохранены.
В России, по всей видимости, сложился несколько иной подход, поскольку считается, что выигрыш процесса одним из кредиторов погашает иски других титуляров [157, с. 173]. На наш взгляд, данное решение является неоптимальным. В случае сговора должника с одним из кредиторов другие кредиторы могут неоправданно долго ожидать момента возникновения регрессных обязательств, если победивший истец не будет предпринимать попытки получения предоставления с должника. - Общее (erga omnes) и частное (inter partes) действие юридических фактов
Активная солидарность связывает должника единым обязательством с несколькими кредиторами, но между каждым из них существует самостоятельная правовая связь (lien obligatoire, vínculo jurídico) [164, p. 95–96, 98–100, 124 et seq.; 165, p. 853–854; 166, с. 101]. В этой связи положение отдельных кредиторов в отношениях с должников может быть различным [167, p. 837–838]. Тем не менее солидарность предполагает, что некоторые из происходящих с участниками солидарного обязательства юридических фактов имеют общий эффект, то есть распространяются на всех кредиторов в отношениях с должником.
Зачастую общее действие определённых юридических фактов выводится из идеи взаимного представительства солидарных кредиторов, получившей распространение не только на страницах юридической литературы [164, p. 105; 167, p. 836], но и в некоторых национальных законодательствах (наличие представительских отношений между участниками солидарных обязательств воспринято в ст. 829 ГиТК Аргентины, ст. 794 ГК Молдовы, ст. 377 ГК Польши и ст. 1436 ГК Румынии и, напротив, отрицается в ст. 1099 ГК Пуэрто-Рико). Вокруг необходимости признания данной теории ведутся споры [164]. Однако, как бы то ни было, многие законодательства наделяют общим эффектом действия одного из солидарных кредиторов, направленные на сохранение требования или служащие их общей пользе (§ 4 ст. 5171 ПГК Бельгии, ст. 1141 ГК Испании, ст. 794(1) ГК Молдовы, абз. 1 ст. 1028 ГК Панамы, ст. 1099 ГК Пуэрто-Рико, ст. 1212 ГК Филиппин), и отрицают общий эффект за действиями, способными ухудшить положение других кредиторов (абз. 2 ст. 220 ГК Алжира, ст. 876(2) ГК Афганистана, ст. 266(b) ГК Бахрейна, ст. 282(2) ГК Египта/Сирии, ст. 1141 ГК Испании, ст. 280 ГК Йемена, ст. 305(2) ГК Катара, ст. 269(2) ГК Ливии, ст. 794(2) ГК Молдовы, ст. 307 ГК Омана, ст. 300 ГК Палестины, ст. 1436(2) ГК Румынии, ст. 279(2) ГК Сомали, ст. 1099 ГК Пуэрто-Рико и ст. 1212 ГК Филиппин), в том числе указывая на исключительно частное действие предоставленной кредитором должнику отсрочки (ст. 19 КОиД Ливана, ст. 178 КОиД Мавритании, ст. 161 КОиД Марокко и ст. 171 КОиД Туниса), что очень напоминает основные положения теории несовершенного представительства солидарных кредиторов.
Другим способом для законодателя разрешить проблему наделения одних юридических фактов общим действием (erga omnes), а других – частным (inter partes), является признание принципа относительного действия юридических фактов: факты с общим эффектом должны быть поименованы в законе, а остальные следует считать имеющими частный эффект (ст. 324(4) и 931 ГК Камбоджи, ст. 290 ГК Тайваня и § 74(4) ЗоО Эстонии, менее удачно в ст. 497 ГК Азербайджана, ст. 460 ГК Грузии и ст. 484 ГК Туркменистана).
Стоит отметить, что общее и частное действие не совпадает с категориями полного и частичного (ограниченного) прекращающего эффектов. Так, например, в результате прощения долга одним из солидарных кредиторов должник может полностью освободиться от обязательства перед данным кредитором, но относительно других – лишь в части, соответствующей внутренней доли первого кредитора в общем требовании. В данном примере прощение долга будет иметь два разных эффекта: полный прекращающий эффект inter partes относительно должника и кредитора, совершившего прощение долга, и ограниченный прекращающий эффект erga omnes относительно должника и других кредиторов.
Теперь рассмотрим, как национальные законодательства и негосударственные своды гражданского права определяют действие тех или иных юридических фактов на участников активных солидарных обязательств, и попытаемся определить возможные мотивы таких решений.
3.1. Юридические факты, прекращающие солидарное требование
Среди правопрекращающих юридических фактов исполнение является единственным, которое не может не влечь (потенциально полное) прекращения солидарного требования относительно всех его участников (Приложение 1(II)(А)), что следует из самого понятия солидарного обязательства.
Все остальные правопрекращающие юридические факты могут иметь по крайней мере два из следующих последствия:
а) полный или частичный прекращающий эффект erga omnes;
б) ограниченный прекращающий эффект erga omnes;
в) прекращающий эффект inter partes.
Полный или частичный (при неполном удовлетворении интереса кредитора) прекращающий эффект erga omnes могут иметь такие субституты исполнения (Приложение 1(II)(Б)), как предоставление взамен исполнения (Приложение 1(II)(В)), новация (Приложение 1(II)(Г)), мировое соглашение (Приложение 1(II)(Д)), зачёт (Приложение 1(II)(Е)), прощение долга (отказ от права) (Приложение 1(II)(Ж)), совпадение кредитора и должника в одном лице (конфузия) (Приложение 1(II)(З)).
Ограниченный прекращающий эффект erga omnes означает, что в результате совершения (наступления) определённого юридического факта солидарное требование не может прекратиться в размере, превышающем внутреннюю долю кредитора, в отношении которого данный юридический факт произошёл. Ограниченный прекращающий эффект erga omnes может признаваться как за всеми субститутами исполнения солидарного требования (Приложение 1(III)(А)), так и в отношении каждого из них в отдельности, а именно: новации (Приложение 1(III)(Б)), мирового соглашения (Приложение 1(III)(В)), зачёта (Приложение 1(III)(Г)), прощения долга (отказа от права) (Приложение 1(III)(Д)), совпадения кредитора и должника в одном лице (конфузии) (Приложение 1(III)(Е)).
Прекращающий эффект inter partes предполагает, что солидарное требование прекращается только относительно должника и того солидарного кредитора, в отношении которого произошел определённый юридический факт. Прекращающий эффект inter partes могут иметь новация (Приложение 1(IV)(А)), совпадение кредитора и должника в одном лице (конфузия) (Приложение 1(IV)(Б)), прощение долга (отказ от права) (Приложение 1(IV)(В)).
Как следует из сравнения положений национальных законодательств и негосударственных сводов гражданского права, субституты исполнения солидарного требования могут иметь довольно разные правовые последствия. Дать этому универсальное объяснение, по нашему мнению, невозможно, гораздо полезнее окажется рассуждение на уровне отдельных субститутов.
Предоставление взамен исполнения, новация, мировое соглашение. Думается, что основной мотив ограничения пределов действия прекращающего эффекта данных юридических фактов кроется в том, что предоставление, получаемое или которое будет получено одним из солидарных кредиторов, не соответствует изначальной программе обязательства. Кредиторы ожидают, что обещанное должником предоставление будет впоследствии распределено между ними, а если один из них согласится на его замену, это значит, что этой заменой будут связаны и остальные кредиторы либо они будут ожидать первоначального исполнения, но уже не от выбранного ими должника, а от кредитора, согласившегося на замену. Это создаёт на их стороне определенные риски. По этой причине можно понять тех законодателей, которые ограничивают предел прекращающего действия данных фактов внутренней долей того из верителей, который согласился на предоставление взамен исполнения, новацию или мировое соглашение. Кроме того, подобное ограничение может быть объяснено недостатком распорядительной власти у одного из солидарных кредиторов, если законодатель исходит из того, что для совершения подобных действий требуется воля всех кредиторов.
Зачёт. На первый взгляд, решение ограничить предел прекращающего действия зачёта внутренней долей солидарного кредитора кажется абсурдным. Допустим, что солидарное требование является активным и срок исполнения по нему наступил, а должник совершил все нужные приготовления и уже имеет на руках обещанное предоставление. В такой ситуации солидарный кредитор, имеющий встречный долг перед должником, не сможет заявить о зачёте на всю сумму активного требования и будет вынужден получить от последнего реальное исполнение, которое он в скором времени сможет вернуть назад для того, чтобы исполнить собственное обязательство. Это повышает транзакционные издержки, а оптимальное законодательство должно стимулировать их сокращение, поэтому законодателю не следует устанавливать предел прекращающего действия зачёта. С другой стороны, установление предела может защищать интересы других солидарных кредиторов. Они будут знать, что солидарное требование не сможет прекратиться полностью в результате зачёта, а значит кто-то из них при платежеспособности должника должен получить от него реальное исполнение (несмотря на то, что accipiens может вернуть его по встречному обязательству раньше обращения других кредиторов с регрессными требованиями). При допустимости зачёта в полной сумме солидарного требования ситуация может сложиться таким образом, что ожидаемое кредиторами предоставление так и не поступит в руки одного из кредиторов, оставшись у должника, и кредиторам придется надеяться, что accipiens сможет своевременно получить однородное предоставление из другого источника. Однако допустим, что солидарное требование являлось пассивным, а встречное требование должника к солидарному кредитору уже созрело. В таком случае установление предела прекращающего действия в отношении солидарного требования не позволит должнику заявить зачёт, что значит, что кредитор будет вынужден расстаться с имеющимся у него на руках предоставлением, хотя в иной ситуации он мог бы уже распределять его между другими кредиторами в рамках регрессных требований. Таким образом, оба обсуждаемых решения имеют как положительные, так и отрицательные черты, и, по нашему мнению, сделать вывод о том, что какое-то из них превосходит другое, не представляется возможным.
Прощение долга, совершённое одним из солидарных кредиторов, может иметь три эвентуальных последствия: прекратить обязательство полностью (см. выше) или в части, соответствующей внутренней доли кредитора (см. выше) либо ником образом не повлиять на его объём, полностью освободив должника лишь перед одним из кредиторов (см. выше).
Различия в прекращающем действии прощения долга основываются на предполагаемой природе солидарного требования: то ли у каждого кредитора есть распорядительная власть в отношении всего требования, поскольку каждый из них считается обладателем всего обязательства, то ли у кредитора единолично такой власти нет, так как каждому из них принадлежит только часть требования, а в отношении других долей они действуют как взаимные представители без полномочия прощать долг [1, p. 1621].
Третье возможное последствие, при котором единоличное прощение долга не затрагивает права других кредиторов, предполагает, что прощение долга конструируется не как способ прекращения обязательств, а по модели негативного обязательства (ковенанта) не предъявлять иск (covenant not to sue) [1, p. 1621–1622].
Совпадение кредитора и должника в одном лице. В отношении конфузии, произошедшей между одним из кредиторов и должником, правопорядкам известны четыре разных решения: 1) полное прекращение солидарного требования (см. выше); 2) прекращение солидарного требования в части, соответствующей внутренней доли кредитора (см. выше); 3) прекращение солидарного требования в части, соответствующей внутренней доли кредитора, с одновременной трансформацией оставшейся части в долевое обязательство (ст. 430 ЗоОО БиГ/Сербии, ст. 418 ЗоОО Северной Македонии, ст. 585 ПГК Сербии, ст. 411 ОК Словении, ст. 59 ЗоОО Хорватии и ст. 439 ЗоОО Черногории); 4) сохранение обязательства в полном объёме (см. выше).
Разница между ними состоит в том, что в первом случае кредитор, подвергнувшийся конфузии, будет обязан перед другими сокредиторами в размере их внутренних долей по вновь возникшему долевому регрессному обязательству, в четвертом – будет (как должник) продолжать нести перед ними солидарную ответственность, которая во втором случае будет уменьшена на размер его доли в требовании, а в третьем – будет отвечать как должник по уменьшенному, но уже долевому обязательству. Практические последствия будут выражаться в различных сроках исковой давности, возражениях и обеспечениях, доступных кредиторам. Эти факторы должны учитываться при выборе оптимального регулирования.
3.2. Признание долга
Признание должником наличия обязательства перед одним из солидарных кредиторов может иметь разные правовые последствия в национальных правовых системах. Однако, как правило, они являются благоприятными для кредитора и вредят самому должнику. При таких обстоятельствах нет каких-либо веских причин воспрепятствовать наделению признания долга общим эффектом и не позволять другим кредиторам извлекать из него выгоду. С этим соглашаются все национальные законодательства, имеющие специальное регулирование данного вопроса в общих нормах о солидарных обязательствах (ст. 444 ГК Боливии, ст. 432 ЗоОО БиГ/Сербии, ст. 1309 ГК Италии, ст. 6.12(2) ГК Литвы, абз. 2 ст. 1199 ГК Перу, ст. 420 ЗоОО Северной Македонии, ст. 587 ПГК Сербии, ст. 413 ОК Словении, ст. 61 ЗоОО Хорватии, ст. 441 ЗоОО Черногории).
3.3. Просрочка и невозможность исполнения
Подавляющее большинство правопорядков, специально устанавливающих последствия просрочки должника по солидарному требованию, исходят из её общего действия на всех солидарных кредиторов (§ 4 ст. 5171 ПГК Бельгии, ст. 445 ГК Боливии, ст. 431(1) ЗоОО БиГ/Сербии, ст. 1248 ГК Венесуэлы, абз. 2 ст. 1308 ГК Италии, ст. 1599 ГК Квебека, ст. 16 КОиД Ливана, абз. 2 ст. 1194 ГК Перу, ст. 419(1) ЗоОО Северной Македонии, ст. 377 ГК Польши, ст. 586(1) ПГК Сербии, ст. 412(1) ОК Словении, ст. 285 ГК Тайваня, ст. 60(1) ЗоОО Хорватии и ст. 440(1) ЗоОО Черногории), что позволяет им всем извлекать выгоду из данного обстоятельства. Частное действие признаётся лишь в § 425 и 429(3) ГК Германии, а также в ст. 295 и абз. 3 ст. 299 ГиТК Таиланда.
Просрочка солидарного кредитора тоже чаще характеризуется общим действием (ст. 431(2) ЗоОО БиГ/Сербии, § 429(1) ГК Германии, ст. 491(2) ГК Греции, ст. 419(2) ЗоОО Северной Македонии, ст. 586(2) ПГК Сербии, ст. 412(2) ОК Словении, ст. 60(2) ЗоОО Хорватии, ст. 440(2) ЗоОО Черногории, ст. 519 ГК Парагвая, абз. 1 ст. 299 ГиТК Таиланда, ст. 289 ГК Тайваня, § 1878(1) ГК Чехии и § 74(1) ЗоО Эстонии). Частный эффект воспринят в абз. 2 ст. 15 КОиД Ливана, абз. 2 ст. 175 КОиД Мавритании, абз. 2 ст. 158 КОиД Марокко и абз. 2 ст. 168 КОиД Туниса, где также содержатся аналогичные нормы о частном действии вины кредитора (абз. 2 ст. 15 КОиД Ливана, абз. 2 ст. 175 КОиД Мавритании, абз. 2 ст. 158 КОиД Марокко, абз. 2 ст. 168 КОиД Туниса).
Специальное регулирование последствий невозможности исполнения солидарного требования можно обнаружить в относительно малом количестве гражданский кодификаций, указывающих на то, что если осуществление предоставления становится невозможным в результате действий должника, то требование об убытках остаётся солидарным (ст. 463(1) ГК Восточного Тимора, ст. 529(1) ГК Кабо-Верде/Португалии и ст. 522(1) ГК Макао), а если осуществление предоставления становится невозможным в результате действий одного из солидарных кредиторов, то другие кредиторы вправе требовать с него возмещения убытков (ст. 463(2) ГК Восточного Тимора, ст. 529(2) ГК Кабо-Верде/Португалии и ст. 522(2) ГК Макао).
3.4. Исковая давность
Приостановление и перерыв. Наличие в солидарном обязательстве нескольких кредиторов делает возможным автономное течение сроков исковой давности по требованию между конкретным кредитором и должником, при котором приостановление или перерыв одного из сроков не будет оказывать какого-либо влияния на другие аналогичные сроки (ст. III.-4:111(a) и III.-4:207(2) DCFR, ст. 10:110(a) и 10:205(2) PECL, ст. 433(1) ЗоОО БиГ/Сербии, § 425 и 429(3) ГК Германии, ст. 421(1) ЗоОО Северной Македонии, ст. 588(1) ПГК Сербии, ст. 414(1) ОК Словении, ст. 295 и абз. 3 ст. 299 ГиТК Таиланда, ст. 62(1) ЗоОО Хорватии и ст. 442(1) ЗоОО Черногории). Считается, что представление о частном действии исковой давности подтверждает индивидуальный характер требований солидарных кредиторов. Однако если солидарный кредитор потерпит поражение в процессе из-за заявленной должником эксцепции об истечении срока исковой давности, он может рассчитывать на получение предоставления от другого кредитора в рамках регрессных обязательств, поскольку обстоятельства могут сложиться таким образом, что должник не заявит возражения о задавненности требования во втором процессе либо требование не окажется задавненным в силу произошедшего только в отношении второго кредитора приостановления или перерыва исковой давности. Практический результат будет одним и тем же, в связи с чем правило о частном эффекте исковой давности создаёт лишь дополнительные препятствия для кредиторов. Кроме того, кредиторы самостоятельно могут добиться установления общего эффекта, если при предъявлении иска будут действовать от имени всех верителей, получив соответствующие полномочия.
Учитывая сказанное, многие кодификации считают разумным допустить возможность одновременного приостановления и (или) перерыва всех сроков исковой давности по требованиям кредиторов. Так, общий эффект приостановления и перерыва признаётся в ст. 2900 и 2909 ГК Квебека, ст. 795 ГК Молдовы, ст. 377 ГК Польши, ст. 1441 ГК Румынии и ст. 1312 ГК Франции, общий эффект приостановления – в ст. 11.1.7(2) и 11.2.3(2) PICC, а общий эффект перерыва – в абз. 1 ст. 433 ГК Албании, § 4 ст. 5171 ПГК Бельгии, ст. 446(I) ГК Боливии, § 1 ст. 204 ГК Бразилии, ст. 97 кн. 3 ГК Бурунди/ДоДиДО ДРК, ст. 1249 ГК Венесуэлы, ст. 1361 ГК Гватемалы, абз. 3 ст. 986 ГК Гаити, абз. 3 ст. 960 ГК Гвинеи, абз. 1 ст. 2302 ГК Гондураса, ст. 1492 ГК Джибути, ст. 1199 ГК Доминиканы, абз. 1 ст. 1974 ГК Испании, абз. 1 ст. 1310 ГК Италии, ст. 324(4) и 924 ГК Камбоджи, ст. 17 КОиД Ливана, ст. 6.16(1) ГК Литвы, ст. 1793 ГК Луизианы, ст. 176 КОиД Мавритании, ст. 47 ЗоОТО Мадагаскара, ст. 1092(1) ГК Мальты, ст. 159 КОиД Марокко, ст. 2001 ГК Мексики, ст. 1054 ГК Монако, ст. 1199 ГК Наполеона, ст. 517 ГК Парагвая, ст. 1196 ГК Перу, ст. 1104 ГК Пуэрто-Рико, ст. 1199 ГК Сейшел, ст. 169 КОиД Туниса, ст. 1396(3) ГК Уругвая и ст. 1912 ГК Эфиопии. В то же время частное действие приостановления при общем действии перерыва установлено в абз. 2 ст. 433 ГК Албании, ст. 446(II) ГК Боливии, ст. 1249 ГК Венесуэлы, абз. 2 ст. 1310 ГК Италии, ст. 17 КОиД Ливана, ст. 6.16(2) ГК Литвы, ст. 1092(2) ГК Мальты, абз. 1 ст. 1191 ГК Перу и ст. 1396(3) ГК Уругвая.
Истечение срока исковой давности по требованию одного из кредиторов не ухудшает положение других кредиторов, что лишний раз подчёркивается в ст. 11.1.7(1)(a) и 11.2.3(2) PICC, § 6:33(3) ГК Венгрии, абз. 1 ст. 15 КОиД Ливана, абз. 1 ст. 175 КОиД Мавритании, абз. 2 ст. 158 КОиД Марокко и абз. 2 ст. 168 КОиД Туниса. Тем не менее некоторые законодатели предлагают иное решение, устанавливая ограниченный общий эффект истечения, благодаря которому должник может отказаться платить часть солидарного требования, соответствующую внутренней доли того кредитора, чьё требование к должнику оказалось задавненным (ст. 464(1) ГК Восточного Тимора, ст. 530(1) ГК Кабо-Верде/Португалии, ст. 324(4) и 930(1) ГК Камбоджи, ст. 523(1) ГК Макао и абз. 2 ст. 288 ГК Тайваня).
Отказ должника от применения последствия истечения срока исковой давности характеризуется общим положительным действием на всех солидарных кредиторов в абз. 3 ст. 433 ГК Албании, ст. 446(II) ГК Боливии, ст. 433(2) ЗоОО БиГ/Сербии, абз. 3 ст. 1310 ГК Италии, ст. 6.16(3) ГК Литвы, абз. 2 ст. 1198 ГК Перу, ст. 421(2) ЗоОО Северной Македонии, ст. 588(2) ПГК Сербии, ст. 414(2) ОК Словении, ст. 62(2) ЗоОО Хорватии и ст. 442(2) ЗоОО Черногории, но частным действием в ст. 464(2) ГК Восточного Тимора, ст. 530(2) ГК Кабо-Верде/Португалии и ст. 523(2) ГК Макао.
3.5. Мировое соглашение
Заключённое между должником и солидарным кредитором мировое соглашение обладает частным действием (ст. 11.1.6 и 11.2.3(2) PICC, ст. 846(d) ГиТК Аргентины, ст. 442(I) ГК Боливии и ст. 1365 ГК Гватемалы), хотя за другими кредиторами может признаваться право ссылаться на него в свою пользу (ст. 846(d) ГиТК Аргентины и ст. 442(I) ГК Боливии) либо присоединиться к нему (абз. 2 ст. 1304 ГК Италии, ст. 18 КОиД Ливана, ст. 177 КОиД Мавритании, ст. 160 КОиД Марокко и ст. 170 КОиД Туниса), за исключением случаев, когда его предмет ограничивался внутренней долей солидарного кредитора, являвшегося его стороной (ст. 429 ЗоОО БиГ/Сербии, ст. 417 ЗоОО Северной Македонии, ст. 584 ПГК Сербии, ст. 410 ОК Словении, ст. 58 ЗоОО Хорватии и ст. 438 ЗоОО Черногории). Одновременно с этим некоторые законодательства допускают общее действие всякого мирового соглашения, содержащего признание долга (ст. 18 КОиД Ливана, ст. 177 КОиД Мавритании, ст. 160 КОиД Марокко и ст. 170 КОиД Туниса).
3.6. Судебное решение
Национальные правопорядки и негосударственные своды гражданского права придерживаются разных подходов при определении допустимости расширения субъективных пределов действия судебного решения на солидарных кредиторов, не участвовавших в процессе.
Частный эффект действия судебного решения в качестве общего правила установлен в ст. III.-4:110(a) и III.-4:207(2) DCFR, ст. 10:109(a) и 10:205(2) PECL, ст. 11.1.8(1)(a) и 11.2.3(2) PICC, § 425 и 429(3) ГК Германии, ст. 174(2) КОиД Мавритании, ст. 157(2) КОиД Марокко, ст. 521 ГК Парагвая, ст. 167(2) КОиД Туниса или следует из норм более абстрактного характера (ст. 497 ГК Азербайджана ст. 492 ГК Греции, ст. 460 ГК Грузии, ст. 324(4) и 931 ГК Камбоджи, ст. 484 ГК Туркменистана, § 74(4) ЗоО Эстонии). Отдельные кодификации содержат нормы о непротивопоставимости судебного решения другим кредиторам, не участвовавшим в процессе (ст. 465 ГК Восточного Тимора, ст. 531 ГК Кабо-Верде/Португалии и ст. 524 ГК Макао), или о частном действии решения, вынесенного в пользу должника (абз. 2 ст. 832 ГиТК Аргентины, ст. 274 ГК Бразилии, ст. 589(1) ПГК Сербии, ст. 794(4) ГК Молдовы и ст. 1436(4) ГК Румынии).
Иногда за кредиторами признаётся возможность полагаться на вынесенное решение по делу, в котором они не участвовали, если судебный акт не основывался на обстоятельствах, являющихся личными для кредитора, принимавшего участие в процессе (ст. 11.1.8(2) и 11.2.3(2) PICC, ст. 442(II) ГК Боливии, ст. 521 ГК Парагвая, ст. 1193 ГК Перу). В таком случае это может оказать влияние на внутренние отношения по распределению полученного от должника предоставления (ст. 11.1.8(2) и 11.2.3(2) PICC).
Наконец, сложилась группа случаев, в которых законодатели склонны наделять судебное решение общим действием для всех солидарных кредиторов. Так происходит, когда судебный акт был вынесен против должника (ст. 1242 ГК Венесуэлы, ст. 1363 ГК Гватемалы, ст. 794(3) ГК Молдовы, ст. 1436(3) ГК Румынии, абз. 1 ст. 287 ГК Тайваня), однако эффект может быть нивелирован в отношении конкретного кредитора, если должнику доступны личные эксцепции (абз. 2 ст. 832 ГиТК Аргентины, ст. 274 ГК Бразилии, ст. 465 ГК Восточного Тимора, абз. 2 ст. 1306 ГК Италии, ст. 531 ГК Кабо-Верде/Португалии, ст. 524 ГК Макао, ст. 589(2) ПГК Сербии). Аналогичным образом общее действие судебного решения может признаваться в интересах должника (ст. 6.22(1) ГК Литвы), если последний основывал свою позицию в судебном разбирательстве на общих возражениях при отсутствии у кредиторов иных персональных возражений (ст. 1242 ГК Венесуэлы, ст. 1363 ГК Гватемалы, абз. 2 ст. 287 ГК Тайваня).
Несмотря на очевидную практическую пользу в признании возможности расширения субъективных пределов действия судебного решения на солидарных кредиторов, не участвовавших в процессе, в литературе высказывается точка зрения о том, что данное правило в реальной жизни не обладает большим значением. Как отмечает С. Майер, после получения положительного решения кредитор стремится привести его в принудительное исполнение и затем распределить полученное между другими кредиторами; тем временем солидарный кредитор, желающий использовать ранее вынесенное судебное решение для победы в собственном процессе, вынуждает суд устанавливать характер основания удовлетворения требования первого кредитора, что сводит на нет декларируемое преимущество общего действия судебного акта [1, p. 1623]. Конечно, можно помыслить регулирование, позволяющее кредитору, не участвовавшему в процессе, инициировать исполнительное производство против должника на основании решения по делу, выигранного другим кредитором. Однако это может рассматриваться как нарушение права на судебную защиту. Должник попросту мог не успеть своевременно собрать необходимые доказательства в первом процессе либо выбрать неправильную стратегию защиты. В такой ситуации было бы несправедливым лишать его возможности реабилитироваться в последующем судебном разбирательстве. - Цессия
В результате уступки солидарного требования происходит изменение на активной стороне обязательства, что может затрагивать права или ожидания других солидарных кредиторов. Получение цедентом платы от цессионария за совершаемую уступку не рассматривается в качестве основания возникновения обязанностей по распределению предоставления между солидарными кредиторами. Следовательно, из-за произошедшей цессии исполнение от должника может быть получено лицом, с личностью, добросовестностью и платежеспособностью которого не были знакомы первоначальные кредиторы. Осознавая необходимость защиты интереса кредиторов, национальные законодатели устанавливают ограничения для совершения уступки солидарного требования либо иным образом сглаживают её последствия. Так, одни законодательства исходят из необходимости получения согласия от других солидарных кредиторов на уступку требования (п. 5 ст. 388 ГК России, ст. 1213 ГК Филиппин). Другие допускают возможность распоряжения лишь внутренней долей кредитора (§ 3 ст. 5171 ПГК Бельгии). Третьи констатируют что уступка не затрагивает прав других кредиторов (§ 429(3) ГК Германии, абз. 3 ст. 299 ГиТК Таиланда и § 74(3) ЗоО Эстонии). - Смерть солидарного кредитора
Национальные законодательства выработали два подхода к определению последствий смерти одного из солидарных кредиторов.
Первый из них базируется на представлении об ослабевании солидарной связи между наследниками. В отношениях между собой они становятся управомоченными действовать независимо друг от друга, однако в отношениях с первоначальными участниками обязательства они остаются ограниченными солидарными кредиторами (абз. 2 ст. 218 ГК Алжира, ст. 498 ГК Азербайджана, ст. 849 ГиТК Аргентины, ст. 264(b) ГК Бахрейна, абз. 1 ст. 5173 ПГК Бельгии, ст. 436 ГК Боливии, ст. 270 ГК Бразилии, ст. 461 ГК Грузии, ст. 280(2) ГК Египта/Сирии, ст. 1295 ГК Италии, ст. 277 ГК Йемена, ст. 304(2) ГК Катара, ст. 1544 ГК Квебека, ст. 267(2) ГК Ливии, ст. 6.10(2) ГК Литвы, ст. 1993 ГК Мексики, ст. 241.5 ГК Монголии, ст. 301 ГК Палестины, ст. 516 ГК Парагвая, ст. 1187 ГК Перу, ст. 1442 ГК Румынии, ст. 277(2) ГК Сомали, ст. 485 ГК Туркменистана, ст. 1395 ГК Уругвая). Может сложиться впечатление, что после смерти кредитора якобы происходит трансформация делимого солидарного обязательства в долевое, однако это не так. Юридические факты с общим эффектом, затрагивающие других кредиторов, будут полностью распространяться на наследников, однако те же юридические факты в отношении наследников будут иметь ограниченное воздействие на первоначальных кредиторов пропорционально размеру их наследственных долей. Это явление называется ослабеванием солидарной связи.
Разумеется, данный подход сталкивается с естественным ограничением в виде неделимости предмета обязательства, поэтому правопорядки, признающие существование солидарных обязательств с неделимым предоставлениям, делают для них соответствующие исключения (ст. 270 ГК Бразилии, ст. 277 ГК Йемена, ст. 304(2) ГК Катара, ст. 1993 ГК Мексики, ст. 301 ГК Палестины, ст. 277(2) ГК Сомали).
Второй подход основывается на необходимости наследников действовать совместно в отношениях с другими кредиторами или должником (ст. 449(2) ГК Восточного Тимора, ст. 515(2) ГК Кабо-Верде/Португалии, ст. 508(2) ГК Макао). Наследники будто не пополняют число солидарных кредиторов, а продолжают общими действиями замещать личность наследодателя.
Оба подхода имеют как преимущества, так и недостатки. Первый обеспечивает большую автономность отдельным кредиторам (из состава наследников), поскольку каждый из них может самостоятельно получить полное предоставление по обязательству. Второй подход лишает наследников данной возможности, вынуждая их координировать свои действия. В то же время это защищает первоначальных кредиторов от неожиданного увеличения числа лиц на активной стороне обязательства, сдерживая рост числа контрагентов, способных самостоятельно реализовать риск оппортунистического поведения. - Распределение предоставления
Оговаривая солидарность требования, кредиторы, как правило, не намереваются, чтобы предоставление досталось только одному из них, в чью пользу будет совершён платёж. Они заинтересованы в его последующем распределении между собой. Поэтому диспозитивно устанавливается, что солидарный кредитор, получивший предоставление в размере, превышающем внутреннюю долю, обязан передать разницу другим кредиторам (Приложение 1(V)). Из диспозитивности правила следует, что внутренние отношения между кредиторами могут предопределять отсутствие регресса либо регресс в неравных долях. Курьёзная норма содержится в ВГК Австрии/Лихтенштейна, где говорится, что при отсутствии внутренних отношений между кредиторами, accipiens ни к чему не обязан перед другими кредиторами (§ 895).
Заключение - Институт солидарной множественности кредиторов известен практически всем правопорядкам, принадлежащим к романо-германской правовой семье, и некоторым смешанным правовым системам. При этом в сравнительной перспективе сфера применения норм о солидарности кредиторов является довольно узкой и значительно уступает своему аналогу на стороне должников. Причиной этому является то обстоятельство, что общим правилом в мире остаётся презумпция долевого характера требования, принадлежащего нескольким лицам, из которой некоторые национальные законодательства даже не устанавливают каких-либо исключений. Кроме того, условия о солидарности общих требований не пользуются большой популярностью у контрактантов.
- В большинстве постсоветских правопорядков сфера применения правил об активных солидарных обязательствах была дополнительна расширена за счёт отказа законодателей от дифференцированного регулирования обязательств с неделимым предоставлением и подчинения обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью, режиму солидаритета.
- В солидарных требованиях за должником признаётся право самостоятельно выбрать адресата платежа, которое часто ограничивается в момент предъявления требования (иска) со стороны одного из кредиторов и восстанавливается после окончания судебного разбирательства (принцип превенции). Лишь немногие правопорядки отказались от этого ограничения.
- Юридические факты, происходящие в отношении должника и одного из солидарных кредиторов, могут иметь частное (inter partes) или общее (erga omnes) действие. В первом случае последствия возникают только между должником и одним солидарным кредитором, во втором – затрагивают всех участников обязательства.
- Среди правопрекращающих юридических фактов исполнение является единственным, которое не может не влечь прекращения солидарного требования относительно всех его участников пропорционально удовлетворению кредиторского интереса.
Иные правопрекращающие факты (предоставление взамен исполнения, новация, зачёт, мировое соглашение, прощение долга (отказ от права), совпадение кредитора и должника в одном лице) могут иметь по крайней мере два разных последствия: (1) полный или частичный прекращающий эффект erga omnes, (2) ограниченный внутренней долей кредитора в солидарном требовании прекращающий эффект erga omnes или (3) прекращающий эффект inter partes.
Исследование положений национальных законодательств и негосударственных сводов гражданского права продемонстрировало, что какого-либо консенсуса в выборе единообразных последствий для таких фактов в мире не сложилось. - Истечение, приостановление и перерыв срока исковой давности, отказ должника от применения последствия его истечения, мировое соглашение и судебное решение могут иметь исключительно частное или общее действие в различных правовых системах. Правопорядки, склонные отдавать предпочтение интересам кредиторов, обычно признают общее действие за теми обстоятельствами, которые служат их общей пользе, и отказывают в общем эффекте обстоятельствам, которые потенциально могли бы нанести им вред.
- Типичным последствием смерти солидарного кредитора является ослабевание солидарной связи между наследниками и первоначальными участниками обязательства: юридические факты с общим эффектом, затрагивающие изначальных кредиторов, будут полностью распространяться на наследников, однако общее действие тех же юридических фактов с участием наследников будет пропорционально ограничиваться в соответствии с размером их наследственных долей. Тем не менее этот подход не может претендовать на универсальность в отличие от решения, основанного на необходимости для наследников действовать совместно в отношениях с другими кредиторами и должником.
Хотите получить приложение к исследованию? Запросите его у редакции по ссылке
