Крупенич Е. А. Косвенные иски в корпоративных спорах: проблемы правового регулирования // Скиф. Вопросы студенческой науки. 2019. №9 (37). С. 106-112 

«Косвенный» характер иска

Иски классифицируются на прямые и косвенные в зависимости от того, в чью пользу осуществляется присуждение. В процессе оспаривания сделки общества или требования возмещения убытков участник или член совета директоров действует в интересах общества с целью защиты его имущественного положения. В то же время участник преследует свой личный, но косвенный интерес, состоящий в получении части прибыли общества и укрепления стоимости своих акций в долгосрочной перспективе.

Таким образом, российский косвенный иск имеет гибридный характер. С одной стороны, присуждение осуществляется в пользу общества, но с другой стороны участник действует от имени общества вплоть до стадии исполнительного производства, не являясь при этом его истинным законным представителем, поскольку его полномочия ограничиваются процессом. Следовательно, «косвенный» характер иска состоит и в том, что участник обладает представительскими полномочиями только в данном конкретном случае (аналог action sociale ut singuli во Франции) в отличии от директора корпорации, являющегося представителем общества в других сделках без необходимости индивидуально доказывать свои полномочия при совершения каких-либо действий (аналог action sociale ut universi во Франции).

Процессуальный статус участников

Существует 3 наиболее яркие модели процессуального статуса участников косвенного иска по оспариванию сделок корпорации:

Таблица 1. Процессуальный статус участников.

УчастникОбществоИстецОтветчик
1Законный представительИстецОбщество в лице участникаКонтрагент по спорной сделке
2Законный представительОтветчикУчастникОбщество
3Процессуальный истецМатериальный истецОбщество в лице участникаКонтрагент по спорной сделке

Но ни одна из этих моделей не является совершенной.

Во-первых, участник не является законным представителем в обычном понимании данного термина, поскольку его полномочия представителя ограничены судебным процессом. Во-вторых, участник в полной мере не является и процессуальным истцом, поскольку имеет свой личный, материальный, но косвенный интерес в принятии решения в пользу корпорации.

               Положение общества также дискуссионно: иск предъявляется участником от имени и в интересах общества, поэтому возникает проблема дуалистического статуса корпорации, которая, однако, не может являться истцом и ответчиком одновременно. С другой стороны, судебная практика, в том числе практика ВС РФ иногда рассматривает общество в качестве ответчика по делу, несмотря на то что в п. 32 ППВС от 23.06.2015 №25 указано, что надлежащим ответчиком является лишь контрагент по спорной сделке. В спорах о возмещении убытков общество может выступать не только соответчиком органов управления, но и третьим лицом, не заявляющим самостоятельных требований, несмотря на то, что корпорация является выгодоприобретателем и по этой категории дел.

В споре о возмещении убытков с учетом п. 1-4 ст. 53.1 ГК РФ и п. 32 ППВС от 23.06.2015 №25 участник является представителем истца-корпорации, а ответчиком является уполномоченное лицо, причинившее убытки (директор), или лицо, имеющее фактическую возможность определять действия корпорации (п. 5 ст. 71 Закона об АО, ст. 44 Закона об ООО, ст. 228.5 АПК).

Таким образом, законодатель и Верховный Суд РФ называют участника представителем, не вкладывая, однако, правовые последствия признания его таковым. Тем не менее, существует положительная судебная практика, по которой суды по своей инициативе или с согласия участников выносят определения о переквалификации участников спора, признавая участника законным представителем, а общество – истцом. В ряде судебных актов также высказывается индиффирентность к правовому статусу сторон, поскольку это не создает существенных проблем к рассмотрению обстоятельств дела.

Исковая давность

В связи с неопределенностью процессуального положения участников возникает проблема определения начала течения сроков исковой давности. Особенно данная проблема актуализируется в корпорациях с большим количеством миноритариев. Предполагается, что исковая давность должна считаться по общему правилу (п. 1 ст. 200 ГК РФ) по участнику, который подает косвенный иск в интересах общества, а не по самому обществу, однако сложно доказать момент «осведомленности» в силу субъективного фактора.

Верховный Суд РФ указывает на то, что изменение состава органов на течение сроков давности не влияет (ПП ВС РФ от 23.06.2015 №25), однако это может вызвать недобросовестные махинации. Также актуализируется проблема для групповых и коллективных исков, если в группе лиц некоторые пропустили свой субъективный годовой срок давности, особенно если группа участников в ином составе не проходит 1% порог, установленный п. 5 ст. 71, ст. 84 ФЗ об АО.

А.Г. Карапетов высказывает позицию о том, что ввести сокращенную объективную давность (3-5 лет для оспаривания сделок и 5-7 лет для требования о взыскании ущерба) для данной категории споров. Например, аналогичные правила содержатся во Франции, где практикуется трехлетняя (или десятилетняя по уголовным делам) объективная давность или трехлетняя давность со дня обнаружения, если сделка была сокрыта органами корпорации. Я также нахожу данную позицию правильной, поскольку она позволяет ограничить возможность недобросовестного предъявления иска по истечении, предположим, 8-9 лет, а также способствует защите прав контрагента по спорной сделке.

Судебные издержки

Предполагается, что издержки несет процессуальный истец, однако он выступает от имени и в интересах корпорации (материального истца, в пользу которого будет присуждение) как её представитель, потому на практике возможно возложение расходов и на само общество. В споре о возмещении убытков расходы несет только участник с ссылкой на ч. 3 ст. 225.8 АПК.

В случае подачи иска группой расходы должны распределяться солидарно между всеми участниками, однако неограниченность числа сопредставителей увеличивает расходы, что негативно скажется и на ответчике в случае признания его виновным (общество, даже будучи ответчиком, расходы не несет). Полагаю, нужно установить критерии обоснованности и добросовестности или специальные фильтры, позволяющие ограничить произвол представителей: например, установить невозможность оспаривания сделки участником, голосовавшими за совершение сделки, или участниками, чье решение не могло повлиять на итоги собрания, что успешно реализуется в зарубежной практике (например, в Англии еще с 1843 года). Также возможно введение процедурных ограничений: предварительного запроса обществу, рассмотрения конфликта советом специальными комиссиями и допущения судебной защиты только после исчерпания внутрикорпоративных средств защиты (например, это распространено в США, Испании, Италии и Германии).

Управление процессом в групповом или коллективном иске

Групповой иск существует в качестве института российского арбитражного процесса еще с 2007 года и предполагает механизм, по которому процессуальные функции осуществляются одним или несколькими единогласно избранными группой представителями с существенным ограничением (глава 28.2 АПК РФ) прав присоединившихся участников. Такая модель господствует в большинстве зарубежных стран, в частности во Франции (ст. 1166 ФГК).

Коллективный иск (введен в 2013-2014 годах в гражданском процессе), в свою очередь, предполагает присоединение к иску в формах, предусмотренных процессуальным законодательством, с возможностью осуществлять полный набор процессуальных прав и обязанностей. Однако данной модели корреспондируют проблемы, связанные с возможным конфликтом интересов участников дела, с механизмом распределения судебных издержек между участниками, а также с неопределенностью процессуального статуса присоединившихся лиц: являются ли они сопредставителями или соистцами?

Иные проблемы правового регулирования споров из косвенных исков

Прежде всего, специалистами выделяется проблема распространения преюдиции из резолютивной части ранее принятого решения с участием общества. Кажется разумным, что на участников не может распространяться преюдиция, однако это может повлечь недобросовестность с их стороны, поэтому это можно считать негативными последствиями установления фигуры представителя (если рассматривать это в контексте ст. 65.2, а не п. 2 ст. 166 ГК РФ). О. Зайцев высказывает позицию о том, что следует вводить ограничения по аналогии с банкротством: так, ПП ВАС от 27.07.2015 №57 говорит о том, что участник связан только теми доводами, которые были подняты при более раннем рассмотрении дела при условии, что участник не может привести убедительные причины для пересмотра этих доводов в новом процессе. Я также нахожу обоснованным установление «мягкой преюдиции». Тем не менее, в настоящее время в судебной практике господствует мнение, что отсылка правового статуса участника к ст. 65.2 ГК РФ связывает его преюдициальностью.

Наравне с проблемой преюдиции следует рассмотреть и проблему распространения эстоппеля (ст. 166 ГК РФ). Эстоппель является проявлением принципа добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК) в обязательственном праве, и потому в случае отсутствия доказательств недобросовестности истца (если директор одобрил сделку, исполнил её, а затем пошел оспаривать), следует ограничить его действие. Эстоппелем можно пользоваться только с «чистыми руками».

Также возникает проблема действия арбитражной оговорки в отношении процессуальных истцов по косвенному иску. В науке и судебной практике замечаются два подхода: в постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 21.07.2016 №09АП-33219/2016-ГК по делу №А40-31245/2016 говорится о необходимости соблюдения арбитражной оговорки, поскольку истцом в материальном смысле является общество, на которое оговорка распространяется. Иногда делается поправка на то, что действие оговорки распространяется на оспаривание сделок по общегражданским основаниям (например, по ст. 10, 168 ГК РФ); оспаривание по корпоративным основаниям (по ст. 46 Закона об АО), в свою очередь, не арбитрабельно.

В ряде зарубежных стран закреплен принцип субсидиарности: косвенный иск является субсидиарным средством защиты и применяется только в случае исчерпания внутрикорпоративных средств защиты в случае бездействия универсальных представителей общества. Полагаю, что также следует закрепить этот принцип в России, т.к. это способствует снижению уровня издержек и охране репутации общества и его инвестиционной привлекательности.

Ранее иск подавался от участника к обществу, что не допускало предъявление встречного иска, однако в настоящее время в силу установления представительской теории и двойственной фигуры истца это стало возможным, хотя в некоторых судебных решениях до сих пор отрицается. Во Франции также возможно предъявление косвенной апелляционной жалобы, что, полагаю, следует продумать и в отечественном законодательстве.

Более того, возникают проблемы и на стадии исполнительного производства. В связи с тем, что материальным истцом по делу является само общество, исполнительный лист должен быть выписан именно на само общество. Тем не менее, возможны ситуации, когда ввиду личной заинтересованности генеральный директор или иные исполнительные органы корпорации намеренно не предъявляют лист к исполнению. Данная проблема была рассмотрена рядом судов кассационной инстанции, а также ВАС РФ, которые отметили возможность указания в листе процессуального взыскателя (участника, который был процессуальным истцом по делу). Дополнительно имеется возможность направления листа для исполнения непосредственно судом по ходатайству процессуального истца (ч. 2 ст. 225.8 АПК РФ).

Наконец, актуальна проблема определения непоименованных косвенных исков. М.А. Ерохова считает, что иск об оспаривании решения общего собрания по п. 5 ст. 68 Закона об АО вопреки различным дискуссиям о его правовой природе является прямым. Но косвенный характер имеет иск об исключении участника из общества, поскольку он предъявляется в защиту самого общества, а не участника. В силу отсутствия прямого указания на его косвенный характер, его можно признать непоименованным косвенным иском.

Заключение

Таким образом, косвенный иск представляет собой иск одного представителя (участника или члена совета директоров), являющегося процессуальным истцом, предъявляемый для защиты представляемого (материального истца, корпорации) от действий другого, недобросовестного законного представителя, являющегося представителем в силу полномочий, в основе требования которого лежит оспаривание сделки, совершенной во вред представляемому, или совершении иных действий (бездействия), повлекших причинение имущественного ущерба обществу и, соответственно, нарушило материальный, субъективный, но косвенный интерес процессуального истца (участника или члена совета директоров) в получении части прибыли общества и увеличения стоимости своих акций (долей) в долгосрочной перспективе.

Недавнее появление института косвенных исков в российском корпоративном законодательстве (2014 г.) сопровождается наличием многих, до сих пор не разрешенных правоприменительных проблем. Наиболее острой является проблема неопределенности правового статуса участников спора, а также двойственности фигуры истца в процессе (участник выступает представителем и процессуальным истцом, а общество – материальным истцом). Законодателем также не вложены последствия признания участника представителем общества, что вызывает дискуссии о правовом статусе участников, обладающих конкретными представительскими полномочиями, в отличии от универсального представительства общества его органами управления. Актуальными являются вопросы о механизме распределения судебных издержек, об определении начала течения исковой давности, возможности подачи участниками группового или коллективного косвенного иска. Наконец, поднимаются проблемы, связанные с неопределенностью применения таких институтов, как: арбитражная оговорка, эстоппель, преюдиция, субсидиарность иска, конфликт интересов сопредставителей или материального и процессуального истцов; возможность предъявления встречного иска или косвенной апелляционной жалобы, исполнительное производство и непоименованные косвенные иски.

Также следует указать на то, что в ходе дальнейшего реформирования института косвенных исков следует ориентироваться на сложившуюся судебную практику и положительный опыт зарубежных стран, особенно Франции. В настоящее время рядом специалистов рассматривается возможность законодательного установления особых «фильтров», позволяющих ограничить произвол и недобросовестность участников при подаче ими косвенных исков: например, ввести принцип субсидиарности; необходимость исчерпания внутрикорпоративных средств защиты; необходимость получения санкции суда (контроль суда распространен в Англии), а также ряд других фильтров. Также актуализируется дискуссия о реформировании правил об определении начала течения сроков исковой давности по косвенным искам с установлением 3-7-летнего объективного пресекательного срока для данной категории корпоративных споров. Следует решить и иные проблемы, поднимаемые в научной литературе и судебной практике.